Кайчи П. И. Кыдыяков
… Алтын Арыг,
Светлоликая жена Алтын Кана,
Верхний подол [платья] подобрала,
Черный подол подоткнула,
Из золотого дворца вышла.
Туда, где бьются богатыри, прибежала.
«Эзе, славный мой Алтын Кан,
Подземному духу Нижнего мира,
Черному духу как позволяешь ты одолеть
Великий свой богатырский дух?!
Оставшиеся силы свои собрав,
К себе ее притянув, почему не ударишь?!»
Когда [она] так кричала, рыдая,
Алтын Кан, вновь силы свои собрав,
Крепко за ворот [Кола Сарыг] схватил-
Мало ли проходит [времени], долго ли сражаются—
Шесть лет проходит.
Через шесть лет затем увидела
Алтын Арыг: со времен отца не спотыкавшийся —
Алтын Кан стал спотыкаться.
Не оступавшийся — Алтын Кан
Стал оступаться.
Это увидев, Алтын Арыг повернулась.
Во второй раз с горечью закричала:
«Эзе, мой Алтын Кан, золотая наша гора
С семьюдесятью перевалами, со времен отца [стоящая],
Одинокой стоять останется!
Со времен отца беды не знавшие народ наш и скот,
В чужие руки попав,
Из собачьей чашки будут есть,
Через оконце [с ушко] иглы свет будут видеть…»
Это услышав, почти оглохший,
Почти ослепший
Алтын Кан, глаза открыв,
К Кола Сарыг опять подошел,
За ворот-голову ее схватил.
Когда на этой земле друг друга гнули-ломали,
Как пятьдесят козлов, вдвоем орали,
Как люди, [словами] стреляющие, орали.
Через какое-то время Алтын Арыг
Стала вслушиваться и всматриваться: у подножья
Золотой горы с семьюдесятью перевалами,
Бледнея, лучшая из лун умерла,
Синея, лучшее из солнц умерло!
В черный туман Алтын Арыг вбежала.
«Отец огорчится, опечалится мать:
Чужой ли богатырь в живых остался,
Мой ли Алтын Кан в живых остался?» — сказала.
Затем Алтын Арыг вгляделась:
Из черного тумана,
Там спотыкаясь, здесь спотыкаясь,
Славный Алтын Кан вышел.
Когда Алтын Кан из тумана вышел,
Когда он к своему золотому дворцу подошел,
С вершины семи небес
Голос золотой кукушки ясно до них долетел:
«Эзе, бездетный человек Алтын Кан,
Скорее садись на бело-сивого коня
Белей молока, в золотой дворец не входи,
На свою золотую гору с семьюдесятью перевалами поднимайся!»
Это услышав, Алтын Кан,
В золотой дворец входивший,
Назад повернул к золотой коновязи,
К стоящему коню,
Жизнь коня прожившему, состарившемуся,
К бело-сивому коню белей молока
Летучей мышью приник.
Натянув [повод], коня повернул,
По склону золотой горы с семьюдесятью перевалами
Стремительно стал подниматься.
Поднимаясь и поднимаясь,
Алтын Кан затем увидел:
Прекрасная с семьюдесятью перевалами
Золотая гора, оказывается.
Поверхность земли, матерью-божеством сотворенная,
С вершины золотой горы
Не больше сита кажется.
Солнечный [мир], богом-отцом сотворенный,
Размером с ладонь кажется.
На самой вершине золотой горы с семьюдесятью перевалами
Растущие деревья — чистое золото,
Растущие травы — чистый шелк — такая земля, оказывается.
Тело лучшего из богатырей, даже если с времен отца оно лежит,
Лежит — не гниет — такая земля, оказывается.
Затем Алтын Кан увидел:
На самой вершине золотой горы —
В шесть обхватов не охватить — с золотыми листьями
Золотая береза стоит, оказывается.
Под золотой березой стоит золотой стол, оказывается.
За золотым столом на почетном месте
Три творца восседают, оказывается.
Это увидев, Алтын Кан
Шапку из чернобурой лисы снял,
С бело-сивого коня белей молока спрыгнул.
На колени став, к трем творцам,
На колени став, приблизился.
«Меня сотворившие три творца!
От меня рожденного сына нет,
Постоять за меня — родного нет,
На чужой стороне защитника нет,
На родной стороне заступника нет — такой я, Алтын Кан.
Вы мне, — говорил, — хотя бы
С большой палец мальчика
Сотворите», — говорил, умоляя.
Выслушав это, из трех творцов
Младший встал.
«Эзе, старшие братья мои, — сказал, —
Бездетному нашему Алтын Кану
Из трех [мальчиков] младшего надо дать».
Так он сказал и сел.
Средний творец встал.
«Эзе, старший и младший мои братья,
Бездетному нашему Алтын Кану
Разве младшего дать?!
Среднего надо бы дать».
Так он сказал и сел.
Затем тот, который восседал в середине, —
Великий творец встал.
«Эзе, мои младшие братья, — сказал, —
Лучшему из созданных, нашему Алтын Кану ребенка
Младшего разве надо дать?!
Среднего разве надо дать?!
Самого старшего дать надо!»
Так рассудив, три творца говорят:
«Эзе, Алтын Кан, спустись с золотой горы,
Иди в золотой дворец, питьем-едой насыщайся».
Это услышав, Алтын Кан встал,
Чтобы не скучать — поклонился,
Чтобы не тосковать — попрощался.
Сел на коня белей молока, на бело-сивого своего коня,
По большому склону золотой горы
С семьюдесятью перевалами он спустился.
К золотой коновязи подъехав,
С коня соскочив,
В золотой дворец вбежал,
За золотой стол сел.
Когда, питьем-едой насыщаясь, сидел, Алтын Кан услыхал:
С вершины золотой горы с семьюдесятью перевалами
Богатырский крик по всей четырехугольной Вселенной,
По всему богом сотворенному белому свету
Оттуда разносится.
«Имя подойдет — пусть именем будет,
Имя не подойдет — пусть ветер уносит.
Всюду, куда стремительный взгляд дойдет,
Всюду, куда великий слух дойдет,
Пусть о рождении возвестится, — [голос] сказал. —
Имеющий коня бело-сивого белей молока,
Жизнь мужчины проживший, состарившийся
Алтын Кан отцом твоим будет,
Алтын Арыг матерью твоей будет!
Конь, на котором ты будешь ездить,
Лучший из коней: стрела его не догонит,
Со времен отца ни одному коню он не уступит —
Бело-серый золотогривый конь будет.
На бело-сером золотогривом коне
Верхом будет ездить
Светлого мира кан-пий,
Дыхание его не прервется,
Кровь его не прольется* —
Ты, Алтын Сырык, [ездить] будешь, — имя назвал.
— Эзе, мой Алтын Сырык,
У бело-серого золотогривого коня
На четырех копытах
Девятислойные золотые подковы пусть будут,
Одежды Алтын Сырыка пусть многослойными будут,
Панцирь девятислойный
Пусть золотым будет, — сказал,
— Девятислойный золотой панцирь
Украсит нагрудник, — сказал, —
Со времен отца стрелою не пробиваемым,
Из шестислойной синей стали пусть он будет», — сказал.
Не успели эти слова прозвучать, ол!
Алтын Кан, стремительно к окну подбежав,
Настежь его распахнул, затем стал всматриваться:
С вершины золотой горы с семьюдесятью перевалами
Совсем голый мальчик в возрасте Адама*
Бегом спускается, увидел.
Бегущий малыш,
До подножья золотой горы добежав,
Скот миновав, мимо людей пробежав,
К золотому дворцу подбежал.
Дверь открыв,
Протянул правую руку —
Приветствиями обменялся.
«Здравствуйте, Светлый мир заполнить рожденные
Мой отец Алтын Кан,
Моя мать Алтын Арыг», — так говоря,
Отцом-матерью их называя, поздоровался.
Это услышав, Алтын Кан и Алтын Арыг,
Не радовавшиеся — обрадовались,
Не веселившиеся — развеселились.
«Сотворенный творцами ребенок наш», — говоря, )
На почетное место за стол его усадили,
Питьем-едой угощали.
Когда питьем-едой он насытился,
Алтын Кан и Алтын Арыг
Ребенка в возрасте Адама
В глубь золотого дворца, в сороковую комнату отвели,
В изголовье золотой кровати его положили,
Чтобы он богатырским сном насытился,
уложив, усыплять его стали.
Когда Алтын Сырык, их ребенок,
Богатырским сном спал,
Алтын Кан и Алтын Арыг
Темной ночью сон его охраняли,
Светлым днем оберегали.
Пока их ребенок, славный Алтын Сырык, спал,
Алтын Кан с головы до ног,
С ног до головы его разглядывал.
Разглядывая, Алтын Кан [увидел]:
У их ребенка Алтын Сырыка в возрасте Адама
В сердце, которое бьется в его груди,
Девятиглазая золотая стрела с живою душой,
Даже если она прицельно выстрелит,
Не найдет уязвимого места.
Увидев это, Алтын Кан
Радостно улыбнулся.
«Наша славная золотая гора с семьюдесятью перевалами
Снова украсится», — он подумал.
В давние времена Алтын Кан,
Имя-прозвище получив,
Чтобы сил богатырских набраться,
Сорок дней проспал, оказывается.
Алтын Сырык, его сын,
Шестьдесят дней спал.
Когда шестьдесят дней миновало,
Он стал просыпаться, потягиваться —
Золотая гора с семьюдесятью перевалами
Будто со своего основания сдвинулась.
Вытянутые ноги Алтын Сырыка
От переднего угла достигают порога, оказывается.
Из золотого дворца выйдя,
Алтын Сырык затем увидел:
У основания золотой коновязи
Рядом с бело-сивым конем отца,
Жизнь коня уже прожившим,
Прекрасный бело-серый конь с золотой гривой стоит.
Сияние золотой гривы бело-серого
Золотогривого коня
Сорок небес освещает.
Золотым седлом спину [коня] украсив,
[Творцы] его прислали, оказывается,
Серебряной уздой взнуздав,
Голову его украсив, прислали, оказывается.
Посередине золотого седла
Девятислойный золотой панцирь был, оказывается.
Когда золотой панцирь сняв,
Алтын Сырык затем его на себя надел,
Впору он ему пришелся —
Будто заранее рассчитали.
Девятислойный золотой панцирь
Украсил нагрудник,
Не пробиваемый стрелой, из шестислойной
Синей стали, оказывается.
Быстро одежду присланную надев —
Многослойный свой панцирь, —
[Алтын Сырык] в золотой дворец вошел.
Алтын Кан, его отец,
Алтын Арыг, его мать,
Не могли глаз отвести от Алтын Сырыка.
Из книги «Шорские героические сказания» А. И. Чудоякова
