Из книги «Ай Толай», 1947 год
Давно-давно жил в густой тайге старый охотник, анчи, по имени Абышка, жильём ему был шалаш из молодых деревьев. Со старой женой своею жил анчи Абышка бездетно и одиноко. Весь век свой, прожив в тайге, они ни разу других людей не видели, не знали, что, кроме них, ещё на свете много людей живёт!
Анчи Абышка у подножья Кара-Кун-горы охотился: сорок капканов имел на зверей, сорок силков ставил на птиц, а в Ак-Талай тридцатью мордами рыбу ловил. Так они со старухой и жили.
Однажды анчи Абышка свои кыл посмотреть пошел и видит — все силки его уничтожены. Анчи Абышка перепугался: «Весь век свой охотился в этой тайге, ни разу такой беды не случалось», — подумал старик. Силки кое-как поправив, анчи Абышка к Ак-Талаю отправился, на морды взглянуть. К берегу подошел и видит — все его морды кем-то из воды выброшсны, переломаны.
«Экое диво!» — совсем старый анчи встревожился. Снасть разрушенную починил, опять в воду поставил. Домой без добычи вернулся, старухе своей говорит:
— Великое диво я видел, большая беда к нам нагрянула. Весь век я в тайге прожил, такого несчастья со мной не случалось. Или какой-то дикий зверь появился,
чтоб нас с тобой сожрать, или смерть наша приближается, и нас поторапливает век доживать. Все мои снасти кто-то разрушил…
Старушка горько заплакала: видно, не будет больше житья в тайге, видно придется от голода умереть…
Вместе старики загоревали. Три дня прошло, снова охотник Абышка пошёл силки осматривать. Опять все силки разрушены. К Ак-Талаю пошел — все морды опять кто-то переломал и на берег выбросил.
Стоя на берегу, бедный анчи заплакал, слезы ему на грудь падают. «Что я старухе скажу, в шалаш свой вернувшись? — старик думает. — Пищи у нас с ней нет, добывать зверей и птиц теперь нечем. Большое горе на голову мне свалилось».
Вышел старик на яр, сел и заплакал, думать стал о своей судьбе.
Вдруг под яром он услышал голос тихий какой-то. Насторожился охотник, своим ушам не поверил. Если голос принадлежит человеку, откуда здесь человеку взяться? Если зверь какой-нибудь вблизи находится — звериных таких голосов охотник никогда не слыхал…
Абышка, ружье наготове держа, стал с яра спускаться к воде. И тут он большую нору увидел, на зев печи похожую. Из норы прежний голос слышится. Старик к норе тихонько подполз, в нору заглянул, — ничего не видно. Незнакомый голос тотчас умолк. Охотник в сторону отполз, стал за норой наблюдать. Снова рёв из норы послышался.
«Наверное, этот мошенник мои силки попортил? Сейчас я с тобой разделаюсь», — анчи Абышка подумал. В нору ружье нацелив, приблизился, громко крикнул:
— Эй, человек ли ты или зверь, выходи, не то стрелять буду!
Снова в норе стало тихо.
— Выходи, ещё раз говорю, сейчас стрелять буду!
Тут из норы показалось что-то черное, мохнатое — медвежонок выполз и вдруг по-человечьи заговорил:
— Погоди, погоди, анчи, не стреляй. Зачем ты в меня нацелился? Лучше с собой уведи, я тебе пригожусь когда-нибудь…
Старик, удивлённый, ружьё опустил.
— Раз ты со мной хочешь идти, впереди иди, я дорогу тебе буду указывать, — анчи Абышка сказал.
Когда старик с медвежонком в шалаш вошли, старуха испугалась, закричала и в темный угол запряталась.
— Не бойся, старуха, — Абышка сказал. — Хотел я его застрелить, а он к нам в сыновья напрашивается, помогать нам в работе хочет. Нам, бездетным, подмогой будет…
Медвежонок сразу повеселел, ласково говорит:
— Не бойтесь, мама, меня, хоть я и медвежью шкуру имею, но от человека родился. Отец мой проклял меня, и я в медвежонка превратился, среди зверей обречен был жить.
А мне с людьми веселее. Вы бездетные, лишним в семье не буду, что прикажете, всё буду делать…
Согласились старик со старухой его в сыновья взять.
— Живи с нами, дитё! — анчи Абышка сказал.
Лишь вечер настал, медвежонок, как щенок, у порога заснул.
Утром чуть свет медвежонок поднялся, что-то сам с собой залепетал, потом говорит старику:
— Ну, отец, пойди, взгляни вокруг шалаша, чёрный туесок там найдёшь, сюда его принеси.
Анчи Абышка из шалаша вышел, кругом пошёл и позади шалаша чёрный туесок нашёл. Никогда здесь этого туеска не было. Старик в шалаш туесок принёс. Медвежонок ему говорит:
— Теперь три раза по туеску постучи, крышку сними и скажи: «Сколько кушаний есть в тебе, всё выкладывай!»
Так и сделал старик. Посреди шалаша вдруг белая скатерть раскинулась, на скатерти множество кушаний появилось да все такие, каких анчи и никогда не пробовал. Только молока куриного нет, а вина и кушаний сколько хочешь.
— Эзе, эзе, мои отец и мать, что вы на пищу глядите, за еду не принимаетесь? — медвежонок старикам говорит. — Теперь, мой отец, на охоту тебе ходить не придётся, снасти в Белое Море закидывать незачем. Ешьте сколько угодно, еды не убавится, на всю жизнь нам хватит…
Сели старик со старухой по одну сторону скатерти, сын их приёмный — против них. Пир богатый в шалаше начался.
Сколько ни ели все трое — кушаний не убавилось. Старик со старухой совсем запьянели.
— Пусть твой век долгим будет, приёмный наш сын, — медвежонку они говорят. — Богатой пищей ты нас угостил. Хоть звериную шкуру имеешь, ум, видно, у тебя человечий, а сердце, видать, добрее человечьего.
До ночи старик со старухой радовались, веселились, так и, не окончив еды, не подымаясь с места, уснули. Утром, проснувшись, опять за еду принялись, снова до вечера пировали.
На третий день пробудились утром, видят — кушаний как не бывало, черный туесок кружкой плотно закрыт. Старики встревожились.
— Эзе, эзе, мой отец и моя мать, — сказал медвежонок, их успокаивая. — Когда захотите есть, снова откроется туесок. Я среди зверей и птиц вырос, с друзьями надо мне повидаться. После еды туесок закрывайте, без меня никому туесок не показывайте, никого едой из него не кормите. Три дня меня дома не будет, по земле родного отца моего похожу.
Старик со старухой медвежонка проводили, вдруг у них на глазах он исчез, — сказать, что он убежал — звука шагов его старики не слышали, сказать, что он улетел — хлопанья крыльев не слышали. Как в землю он провалился.
Вдосталь насытившись, старики из шалаша вышли и видят — красавец конь вороной к шалашу скачет. На коне человек незнакомый сидит, такой же сморщенный и седой, как сами анчи и старуха. Едет старик с закрытыми глазами, еле в седле сидит, качается, руками за гриву коня держится. В богатые одежды старик одет. Лицо у старика суровое. Конь, словно боясь его уронить, не бежит, а плывет: спина коня не шелохнётся. К шалашу всадник подъехал, остановился, глаза открыл и сказал:
— Ну, теперь может, и живым останусь, а то совсем умирать собрался…
Вздохнул тяжело старик и с просьбой к анчи Абышке обратился:
— Дай мне приют в твоем шалаше, накорми скорей, от голода я умираю.
Сняв старика с коня, анчи Абышка со старухой в шалаш его внесли, постель ему приготовили и на неё старика положили. Незнакомец тотчас уснул, немного поспал и, проснувшись, еды попросил.
— Век свой охотой кормился я, — анчи Абышка ему говорит. — Теперь удача мне изменяет, нечем, путник, тебя покормить.
Со слезами пришелец пищу выпрашивать стал. Абышку разжалобили стоны старого человека, у старухи совета он глазами спрашивает. Сердце старухи тоже не выдержало. Из тёмного уголка охотник волшебный туесок вытащил, прячась от старика, открыл. Из туеска разной пищи вынул и подал плачущему старику. Полдня ел старик — вдосталь насытился, сразу помолодел и повеселел. У анчи Абышки спрашивает:
— Кто ты такой, хозяин, что столько пищи и самой вкусной имеешь?
— Бедный анчи Абышка, в чёрной тайге живущий, — анчи отвечает.
— Слышал я о тебе, Абышка, — старик говорит. — А я — Чашкан, хозяин этой тайги, в которой ты, Абышка, живешь. Три дня я охотился и заблудился, шесть дней плутал, чуть от голода не погиб…
Так, говоря о себе, Чашкан от анчи не отстаёт: откуда берёт Абышка столько кушаний сладких, кто их ему приготавливает?
Абышка богатому гостю не отвечает, отмалчивается. А Чашкан всё настойчивее расспрашивает, сердиться начинает…
Опять не выдержал старый охотник, волшебный туесок хозяину тайги показал:
— Только руками не притрагивайся. Мой сын, туесок мне давший, настрого запретил туесок показывать, в чужие руки давать не велел.
— Зачем тебе, бедному, старому такой туесок? — Чашкан говорит. — Отдай мне его, Абышка.
— Сын не велел никому отдавать. Хоть ты и хан этой тайги, отдать туесок не могу тебе, — старый анчи отвечает.
Тут Чашкан совсем рассердился, с постели вскочил, затопал и заругался:
— Лучше добром отдай, не то силой возьму, тебя и старуху жизни лишу…
Анчи Абышка туесок из рук не выпустил. Чашкан на него бросился, туесок вырвал, из шалаши вон побежал. Анчи со старухой, за полы его держась, за ним потащились. Хан, стариков оттолкнув, на коня вскочил и мигом в тайге исчез.
Старый анчи и его жена слезами горькими залились, с земли не подымаясь, весь день горевали. Сын-медвежонок из тайги возвратился, спрашивает:
— О чём вы слезы льете, отец мой и мать моя?..
— Богатому человеку мы доверились, твой туесок ему показали, а он его похитил у нас…
— У богатого полон живот, да глаза не сыты. Всегда так бывает, — сын-медвежонок сказал. — С богатым поделились — вот и наказаны. Плакать и убиваться бросьте. Чашкан далеко от меня не уйдет.
Начал тут сын-медвежонок что-то по-своему бормотать, глаз с тайги не сводя. И вот Чашкан из тайги показался, к шалашу покорно подъехал. Голову хан повесил, глаза от земли не в силах поднять, тихим голосом просит:
— По вашим дорогам ходить не буду, в пути вам никогда не встречусь — только жизни сейчас не лишайте.
Анчи Абышка туесок от седла Чашкана отвязывает и говорит:
— Про сына я тебе ничего не сказал, думал: сам о моём могучем сыне узнаешь.
— Откуда сюда приехал — туда возвращайся, в этих местах не показывайся! — сын-медвежонок Чашкану сказал. — Бедных охотников не обижай, у голодных куска не отнимай, не то тебе худо будет.
Чашкан свои сорок зубов сомкнул, слова не вымолвил, коня повернув, прочь поскакал.
Анчи со старухой обрадовались, приемыша благодарят. Спокойно и счастливо зажили. Анчи на охоту не ходит, старухе у очага делать нечего — хорошая пища всегда под руками, стоит лишь туесок волшебный открыть. Сын-медвежонок растёт, все сильнее становится. Однажды он старикам говорит:
Отец и мать мои, жить мне так скучно, жениться надумал я.
— Пай-пай, наш сын, если жениться время тебе пришло — зачем дело стало? Нам, старикам, веселее жить со снохою будет. Невесту сам себе выбирай, твой молодой ум двух наших старых умов лучше, — так старик со старухой ответили.
Сын-медвежонок им говорит:
— Вдали от нас, в устье реки Кара-Талай Кара-каан живет. У Кара-каана есть дочь по имени Кара-Торгу. Хочу к ней посвататься…
— Пусть по-твоему, сын, будет. Да только пойдёт ли дочь хана за тебя, сына охотника-бедняка? Если согласие хан даст — на Кара-Торгу, конечно, женись…
Утром анчи Абышка и сын-приёмыш, волшебный туесок взяв, в путь отправились. Много ли, мало ли шли, до устья Кара-Талай добрались, на берегу белый дворец с золотыми воротами увидели. У золотых ворот их страж останавливает:
— Куда и зачем идёте?
— Если Кара-каан дома, хочу с ним повидаться, — анчи Абышка отвечает.
Страж золотые ворота перед ними распахивает, указывает дорогу. Анчи с медвежонком
во дворец вошли. Кара-каан за столом золотым сидит, увидев вошедших, сердито спрашивает:
— Что тебе надо, анчи Абышка?
— До меня слух о твоей дочери Кара-Торгу долетел, пришёл я ее посватать за сына единственного моего.
Не дав Кара-каану слова вымолвить, анчи Абышка пятьсот слов уже выпустил, вокруг стола с шестьюдесятью словами обошёл. Рассердившийся было Кара-каан рта не успел раскрыть, как старый анчи по волшебному туеску постучал, говоря:
— Ну-ка, чёрный мой туесок, выкладывай кушанья такие, какие и ханы не видывали и не отведывали…
Открыл анчи туесок — на столе перед Кара-кааном такие яства вдруг появились, что хан на них, как на чудо глядит. Столько кушаний появилось, что Кара-каан сосчитать их не может. Только куриного молока нет среди этой снеди.
Ничему не удивлявшийся, Кара-каан от удивления рот раскрыл, никого не боявшийся, на этот раз испугался: откуда у такого бедного анчи такие богатства? Не злые ли духи с анчи Абышкой явились? А яства, расставленные на столе у Кара-каана, слюну обильную вызвали. Не утерпел Кара-каан, за кушанья принялся. От сладкой еды он расслабел, от крепкого вина захмелел. Никогда не соглашавшийся, Кара-каан дал согласие дочь замуж за медвежонка выдать. Три дня Кара-каан с гостями угощался, три дня пировал.
Кто землю родную любит, тот по ней и скучает — через три дня анчи Абышка домой засобирался. Сын-медвежонок с невестой своей Кара-Торгу за ним пошли. Когда до большого перевала дошли, сын-медвежонок Абышкс сказал:
— Старых костей своих не утомляя, иди, мой отец, потихоньку, а мы с Кара-Торгу бегом побежим — наверное, старая мать моя заждалась нас, беспокоится…
Так сказав, сын-медвежонок, Кара-Торгу за руку взяв, побежал да так быстро, что ноги его невесты-красавицы земли не касаются. Вмиг молодые исчезли.
Анчи Абышка шёл потихоньку, на третий день до дому добрался — молодые давно уже дома его дожидаются.
Старик со старухой той в честь свадьбы готовят, вечером для молодых общее ложе приготовляют. Сын-медвежонок с Кара-Торгу на одну постель улеглись. Медвежонок невесту спрашивает:
— Что ты знаешь, Кара-Торгу?
— Что мне, девушке, надо знать, — Кара-Торгу отвечает, — за меня, девушку, мой отец Кара-каан всё знает…
Медвежонок, услышав такой ответ, повернулся к невесте спиной, обиженно сказал ей:
— Если ты сама ничего не знаешь, лучше к отцу своему возвращайся. Пусть он по-прежнему за тебя думает. Мне такая жена не нужна.
Ночью медвежонок к невесте своей не притронулся.
Утром Кара-Торгу со слезами к своему отцу Кара-каану отправилась.
А медвежонок старикам говорит:
— Вдали от нас есть Сарыг-Талай. В устье этого моря Сарыг-каан живёт, у него есть дочь по имени Сарыг-Торгу. К ней я хочу посвататься. Ты, мой отец,
оставайся дома, теперь я один к Сарыг-каану пойду.
— Дело твоё, наш сын, ты лучше нас знаешь, что делать, — так старики ответили.
Медвежонок, взяв с собой туесок волшебный, в путь отправился. Старики сына приёмного проводили, возвращения его стали ждать. На девятый день после ухода медвежонка в тайге ветер большой загудел, вершины деревьев к земле гнутся.
Анчи Абышка, забеспокоясь, из шалаша вышел, на небо ясное поглядев, удивился — откуда такой ураган взялся?
А это сын-медвежонок по лесу идёт, за руку невесту Сарыг-Торгу ведёт. Так быстро они бегут, что ноги девушки земли не касаются. С почётом и радостью старики сына и невесту его встретили. Вечером общее ложе им приготовили. Сарыг-Торгу рядом с медвежонком легла. Он у неё спрашивает:
— Что ты знаешь, Сарыг-Торгу?
— Надо ли мне, девице, знать что-нибудь! — Сарыг-Торгу отвечает. — За меня мой отец Сарыг-каан все знает.
Медвежонок, услышав такой ответ, к невесте спиной повернулся. Утром Сарыг-Торгу к отцу своему Сарыг-каану вернулась.
Через три дня медвежонок снова сказал старикам:
— Эзе, эзе, мои мать и отец, неподалёку от нас Ак-Талай есть. У Ак-каана,
живущего на берегу того Белого моря, дочь красавица Ак-Торгу есть. Пойду я к ней свататься.
— Не нам тебя, сын-медвежонок, учить, — старики сказали.
Медвежонок, хорошо едою насытившись, волшебного туеска с собою не взял, в путь отправился. Через день по тайге ветер большой со свистом пошел — медвежонок с невестой Ак-Торгу к старикам вернулся. С почётом и радостью старики сына с невестой встретили.
Ночью медвежонок невесту, на ложе рядом лежащую, спрашивает:
— Что знаешь, Ак-Торгу, расскажи.
— Эзе, мой жених, зачем ты меня об этом спрашиваешь? — Ак-Торгу отвечает. — То, что я знаю, не может сравниться с тем, что тебе известно. Ты и за меня теперь знать всё будешь…
Ответ медвежонку понравился, невесту он обласкал. Утром своих стариков той богатый попросил устроить в честь его и невесты его Ак-Торгу. Девять дней той длился, девять дней вчетвером пировали. На десятый день медвежонок сказал:
— Эзе, мои отец и мать и моя жена Ак-Торгу, мой настоящий отец, за пределами трех ханств жнвущий, Кара-каан меня проклял, в медвежонка меня превратил. Теперь мне срок подошёл — имя своё иметь, человечий облик приобрести. Буду я имя носить Кара-Молат.
С этнми словами медвежонок в тайгу убежал и через миг — стройным красавцем-богатырём вернулся.
Нельзя рассказать, как старый Абышка с женою обрадовались, на сына-красавца глядя, от счастья плакали.
А Кара-Молат тотчас дом белый, высокий строить принялся. Девять дверей в светлом доме этом было. Одну половину Кара-Молат отцу своему анчи Абышке и его старухе предоставил, на другой половине с женою красавицей Ак-Торгу сам поселился. Зажили все они весело и счастливо. Жаль, что до наших дней не дожили. Мы, на них глядя, порадовались бы!..
Примечание
Ныбакчи (сказочник) Н. А. Напазаков (Морошка). Запись Г. Н. Чульжанова. Подстрочник Ф. С. Чиспиякова. Литературная обработка Александра Смердова.
Сказки бытового и фантастического содержания отличаются от богатырских сказаний (алыптыг ныбак) и в Шории очень распространены. У шорцев, живущих по берегам реки Кондомы, они называются шорчок, на р. Томи — ныбак, в верховьях Мрассу — нартпаг. Кайчи (исполнители героических поэм), обычно, знают и множество сказок и называются поэтому также ныбакчи. Н. А. Напазакова, например, чаще всего и называют ныбакчи Морошка: сказок он знал множество.
«Анчи Абышка» — характерный образец шорской сказки, где сплетаются мотивы бытовые, реалистические с фантастикой, не менее безудержной, чем в богатырских поэмах. Но в сказках более отчетливо выступают специфические особенности национального, бытового, экономического, хозяйственного уклада.
Во-первых, герои ныбак не богатыри, а обыкновенные простые люди — охотники, рыбаки, мужчины, женщины, живущие обыкновенной жизнью, но попадающие в фантастические обстоятельства.
Во-вторых, в сказках большое место занимает природа, особенно горы, тайга, реки, а также животный мир, окружающий шорского, по преимуществу лесного человека, охотника.
В-третьих, в ныбак отчетливо отражены верования, предрассудки, мировоззрение шорцев. Так в многочисленных сказках фигурируют «хозяева» (духи) лесов, гор, рек — отражение анимистических представлений шорцев.
В сказке «Анчи Абышка» — старый охотник, одиноко живущий в тайге, на берегу моря кормится охотой с помощью капканов и ружья, рыбной ловлей с помощью сетей, морд и прочей снасти. Дается вполне реалистическое описание жизни типичного шорца. Но далее появляется элемент фантастики, типичнейший и распространеннейший в шорском фольклоре и имеющий большую историю — миф о медведе-человеке. Этот миф — отражение культа медведя, лесной, полуязыческой религии шорцев. Существует масса легенд, сказок о полузвере-получеловеке, родившемся от связи женщины и медведя. В сказке «Анчи Абышка» мы имеем дело с превращением ребенка в медвежонка и обратным превращением его в человека.
