Как-то во время учебы приехав не на долго осенью из города за вещами я встретил соседа Петра. Пётр был лет на десять старше меня худой, высокий мужчина
– Хочешь на медведя поохотиться? – спросил он у меня.
Я не знал хочу ли я поохотиться на медведя. Потому что я не представлял себе, как на него надо охотиться. Да и ружья у меня не было. Но посмотреть на медведя хотелось.
– Пойдём петли проверим, – сказал мне он. – Я петли на медведя три дня как поставил.
Тут меня уговаривать не пришлось. Я с радостью согласился.
– Хорошо. Завтра с утра пойдём.
Рано утром мы вышли. Осень уже давала о себе знать, было холодновато. Скорей бы солнце выглянуло – было моим единственным желанием. Ружьё, двустволка 16 калибра висело на плече у Петра, я шёл так. Шли долго, в основном молча. Погода стояла ясная, солнце постепенно пригрело и идти стало на много веселее. Я ждал, что как только дойдём до петель, Пётр тут же покажет и расскажет как и где их надо устанавливать. Но он шёл молча. Сначала мы шли вдоль одной реки потом пошли вдоль другой, потом прошли по какому-то болоту, потом стали подниматься на гору довольно высокую поросшую, в основном кедрачом. Эти могучие деревья уносились ввысь под самые облака. Шли мы по северному склону и когда почти обогнули гору я понял, что сейчас повернём назад, и раздосадованный, спросил:
– А где же петли твои?
– О, кажись, попал, – с легким волнением в голосе, глядя куда-то мимо меня, вместо ответа произнёс Петр.
Его волнение быстро передалось мне.
– Где? – шёпотом переспросил я, глядя в туже сторону, что и он.
– Петли нет, – сказал Пётр, снимая ружьё с плеча. – Пойдём по следу.
Он зарядил свою двустволку и держа её наготове двинулся внаправлении огромных каменных валунов, выступающих из земли, почти у самой вершины горы, и сложенных природой так, что смотрелись старинной крепостью. Пётр двигался огибая эту каменную крепость справа и впереди я увидел высокую старую берёзу. Берёза росла у самого обрыва, а между березой и скалой оказался узкий проход, который не был виден из-за кустов черёмухи и калины.
Пётр показал на изрытую траву, переломанные и ободранные ветви черёмухи и калины.
– Его работа, из петли пытался освободиться, – удовлетворённо сказал он.
– А куда он подевался? – спросил я.
– Ушёл вместе с петлей, – коротко ответил Пётр.
Я удивился.
– Как?
Оказалось, что тросик (петля) был привязан не к дереву, а к срубленному стволу осины. И медведь, попав в петлю, унес осину с собой.
– Вот, по этой тропе и ушёл, – сказал Пётр и мы пошли по ней, углубляясь по склону.
Примерно,через час вышли к ещё одной скале. Тропка и её огибала с северной стороны. Только склон стал круче, местами переходя в обрыв. Я думал, что медведь туда и нырнул в этот обрыв. Но он продолжал идти по этой узенькой тропинке, шириной не более метра.
– Вон он стоит, – вскоре, с дрожью в голосе от волнения, сказал Пётр, показав рукой.
Я посмотрел в направлении его руки. В метрах 300 от нас на склоне рос кедр и медведь, держась за его ствол, стоял во весь свой рост и смотрел в нашу сторону. Какой он был большой! И я об этом сказал вслух.
– Да, хороший! – согласился Пётр.
Мы подошли. Оказалось, что тропинку перегораживал огромный валун, выступавший из горы. И на нём, непонятно каким образом вырос кедр. Корни кедра переплетаясь спускались с валуна в разные стороны. Вот в этих корнях и застрялаосинана которую был привязан тросик.
При нашем приближении медведь спрыгнул на другую сторону валуна и только голова оставалась над корнем кедра, который протянулся по вершине камня. Вёл он себя удивительно спокойно: не рычал, не рвался. А просто положив голову на корень и смотрел на нас.
– Ну, вот, дорогой, мы пришли за тобой, – произнёс Пётр и поднял ружьё. – По следу я и предполагал, что ты такой, – проговорил он прежде, чем выстрелить.
Мне не хотелось видеть, как пуля ударит в голову медведя, и я отвернулся. Раздался выстрел. Несколько секунд было тихо. Я глянул в сторону камня– головы медведя не было.
– А ведь я не попал, – в это время, как-то странно произнес Пётр.
Я глянул на него. Он стоял, казалось, слегка растеряный.
И в этот момент из-за валуна вновь появилась голова медведя и как прежде плавно легла на корень.
Теперь удивился и я. Пётр какое-то время молча, смотрел на медведя. Потом перезарядил и снова поднял ружьё. Последовал выстрел. На этот раз я не отворачивался. Голова вмиг исчезла вместе с выстрелом, словно её там и не было. «Попал» – подумал я. Но Пётр вдруг снова, на этот раз с удивлением произнес.
– Не попал.
И в этот момент вновь появилась голова и плавно легла на прежнее место.
– Ах, ты какой, а, – проговорил Пётр.
Он перезарядил и задумчиво смотрел на медведя. Смотрел и я то на Петра, то на медведя.
– Давай обойдём, – предложил Пётр. Говорил он как-то шёпотом, задумчиво.
Обойти, это значит обходить гору и топать ой ё-ё сколько. Но делать нечего, и мы пошли. Когда обогнули гору и вышли, с другой стороны, уже смеркалось. Но что было странно – это то, что медведь на этот раз стоял с другой стороны камня и только голова лежала поверх корня.
Пётр, на этот раз, молча поднял и выстрелил. И вновь голова исчезла вместе с выстрелом.
– Вот ты какой, а, – выругался Пётр.
Через пару секунд голова вновь появилась и плавно легла на прежнее место.
– У меня два патрона осталось, – сказал Пётр. – Бесполезно, их также стрельну в никуда. Пойдем, отсюда. Поди тросик перемолол уже, лопнет и достанет нас.
Мы пошли. Но вскоре Пётр, вдруг, остановился.
– Тут не далеко есть охотничья избушка, – сказал он. – Там ружьишко имеется. Пуль нет, дробь только. Мы его окружим. Если он будет с твоей стороны ты стрельнешь дробью куда угодно. Он на мою сторону прыгнет и тут я его встречу.
Мне идти не хотелось и я, решил подождать его здесь.
– Ты что?! – тревожно сказал Пётр. – вдруг трос уже порвался и держится на паре волосин. Он тебя тут порвёт, разорвёт и мокрого места не оставит. Идём.
Ходить в темноте по тайге по бездорожью не самая лучшая затея. И когда мы вернулись было уже совсем темно. Едва различались силуэты отдельных кустов, деревьев.
Я заходил с той стороны, по которой мы пришли сюда, а Пётр обошёл. Тайга для него была более привычна, чем для меня. Я всматривался, но кроме вершины кедра, на фоне ночного неба, уже ничего не мог разглядеть. Медведь не подавал никаких признаков. «Видимо, он с другой стороны валуна», – подумал я.
– Медведь с твоей стороны, – через какое-то время послышался голос Петра. – Пальни.
Я поднял ружье и вдруг понял, что туда куда я сейчас целюсь, где-то там стоит Пётр. Я опустил как можно ниже ствол ружья и нажал на курок.
Раздался выстрел, из ствола вылетели сноп искр и пламя, которые на время ослепили меня. Больше я ничего не увидел и не слышал. Выстрела Петра не последовало. Я прислушался. Было очень тихо.
– Тьфу ты, блин, – наконец, послышался недовольный голос Петра. – Тросик лопнул, и он туда, вниз прыгнул, ушёл.
Слышно было, как Пётр перелазит через валун на мою сторону.
– Куда ушёл? – зачем-то спросил я.
– Туда, – Пётр махнул в темноту тайги. – Пошли отсюда.
– Пошли, – с облегчением произнес я.
И мы пошли. Идти было тяжело, то и дело спотыкались о бесконечные коряги, корни, валяющиеся сучья, кусты. Уже у самого посёлка, Пётр вдруг сказал.
– Что-то у меня на сердце легко от того, что он ушёл. Наверно, это был не простой медведь. «Наверно», молча согласился я.
Виктор Байлагашев
