Воспоминания дочери фронтовика Тунековой (Башевой) Антониды Егоровны
Дата рождения отца
Егора Ивановича Тунекова —
10 августа 1911 г.,
дата смерти —
5 февраля 1969 г.
Отца Егора Ивановича Тунекова призвали на фронт из посёлка Калары Таштагольского района. Пошёл воевать, не зная ни единого слова по-русски. Принимал участие в Сталинградском сражении. Вернулся с фронта весь в ранениях. Вечерами мы любили слушать отца о боевых действиях во время Великой Отечественной войны. Трещат поленья в железной печурке, мама хлопочет у русской печи, вкуснейший запах по всему маленькому дому. Мы, старшие, сидим на полу, окружив отца тесным кольцом — младшие сидят на коленях. Он не всегда охотно соглашался рассказывать о войне, ему, видимо, было тяжело вспоминать. А мы, глупыши, постоянно просили. Несколько рассказов отца из эпизодов войны:
«… Прошёл бой. Очнулся — вокруг мёртвые. Наклоняюсь, слушаю — не дышит. К следующему подхожу — не дышит…. Вот только несколько минут тому назад с одним, с другим разговаривал — и уже их нет! Иду по направлению линии фронта, кругом убитые. Наступили сумерки. Смотрю, в лесочке, светится небольшой огонёк. Подошёл поближе, вроде русская речь. Вокруг маленького костра собрались те, кто остался жив. Увидев меня, все с корточек поднялись. Схватили на руки, начали верх подбрасывать, тихо крича: «Ура! Ура! Ура! Шорец живой! Шорец живой! А мы тебя помянули!» Боялись громко говорить: как бы немцы не услышали, также, оставшиеся в живых».
Почему были рады живому шорцу? Да потому, что отец всех смешил своей речью, как что-нибудь скажет — все валились от смеха. Только на фронте начал обучаться русскому языку. Да и плюс к тому, что, так как отец не курил, его очередная норма махорки доставалась следующему по очереди, кто оставался жив.
«… Прошёл очередной бой. Окопались. Смотрю, появился недалеко от нас высокий немец. Повернулся к нам задом, приготовился оправиться по нужде. Я подумал, что он над нами насмехается. Не выдержал, выстрелил. Командир подбежал, начал меня трясти: «Ты что, Егор, с ума сошёл? А если эта разведка?» Просто мне повезло, это был отставший после боя немец, видимо, тоже был контужен, очнулся. Командир скрыл случившееся, не то бы меня судили военным трибуналом».
… Вспоминая Сталинградское сражение, рассказывал, что во время боя не было видно ни земли, ни неба. Земля дрожала, как живой организм. Не было сомнения, что в такой кромешной тьме свои били по своим. Пройдя ад войны, папа постоянно говорил, что совсем чужие люди друге другом должны жить как родные.
Книга Памяти о шорских воинах, погибших и пропавших
без вести в Великой Отечественной войне 1941—1945 г.г., 2015 г.
