У Тюркских и Финских племен, населяющих южную часть Сибири, Алтая, каждый народ в тесном смысле, каждое наречие, делится на роды, поколения — сӧӧк (кость), которые ведут свое происхождение от какого-либо общего предка. История каждого рода хранится в преданиях, в настоящее время уже перезабытых и живущих в памяти немногих стариков. Каждый род имеет свое название, большею частью по предку; все члены одного рода, хотя бы они и не знали друг друга, считаются братьями, родными и потому не могут брать жен из своего рода. При встрече друг с другом, инородцы предлагают первый вопрос — какого сӧӧка, кости, и если окажется — одного и того же, то они держатся как родные, помогают друг другу, меняются вещами или совсем их дарят и вообще не отказывают ни в какой просьбе, обращенной сородичем. Между родами всегда существует известный антагонизм и соревнование, которое выражается, например, при борьбе, при бегах на лошадях, при добыче зверя, орехов и т. д. Одержавший верх становится предметом гордости целого рода. Впрочем, мне не довелось ни разу убедиться, чтоб этот антагонизм переходил во вражду между родами. Проявление этого антагонизма лучше всего выражается в тех шуточных или бранных характеристиках, которые сочиняет один род про другой. Во время путешествия я записывал эти характеристики, когда мне удавалось выпытать их. Замечу при этом, что их сообщали с крайней неохотой, точно боясь этим обидеть какого-либо родовича, и, без сомнения, сообщали мне более невинные характеристики, ничего не упоминая про оскорбительные и резкие. Я приведу их здесь все в переводе о. Василия Вербицкого, любезно принявшего на себя этот труд.
1) Сӧӧк Калар обитает по р. Мундыбашу, большому правому притоку Кондомы ( ниже устья р. Тольбес), а также на степи по р. Каме. Предание рассказывает, что Ойроты, приходя с огнем и мечом, встретили народ, который переваренную пищу кладет себе снова в рот; подивились они их младенческой простоте, побудившей начальника Ойротов произнести «Калар» (останется). С тех пор Калары и остались целы от погрома. Про них говорят:
— Кабарга черге кар чукпас, Каларга мал чукпас, « на косогоре снег не держится — у Калар скот не ведется».
2) Сӧӧк Шор — самый распространенный, занимает почти все течение Кондомы. Он разделяется, в свою очередь, еще на три сӧӧка: Кара-шор, Сары-шор и Ӱзӱт-шор.
а) Кара-шор (давший повод назвать чиновнику одну из волостей по р. Кондоме Карачерскою) Про них рассказывают, что однажды проголодавшиеся охотники добыли щуку; так как народу было много и утолить голод всех щукой было невозможно, то налили в котел побольше воды, в надежде на уху. Но снимая котел с огня, они его опрокинули. С тех пор и говорят про Кара-шоров:
— Шардың шоры шортан мини, «эх, ты, Шор, щучья уха».
— Кабырга черде колба кӧп, алышордың чооғы кӧп, «на косогоре родится много калбы (черемшы), а у Шоров много разговоров».
— Ыштаның тӱбӱ чоқ, езериниң қажы чок, «у Шоров (тоже, впрочем, и у каларов) штаны без вток (без дна), а седла без лук».
— Карасу кайнадып каймагын чиген, «сваривши ключевую воду, кушали сметану» (то-есть, пену на воде),
б) Ӱзӱт-шор — этот род живет в вершинах р. Кондомы (Карачерская волость), а также в системе р. Пызаса (Чегорал) и в улусе Кузедеевском (Кондомско-Бежбоятов. вол.). Про них говорят:
— Ӱзӱт агажының аразында одурган сынгырып табышкан, «сидели в кустарниках бузины, а находили друг друга по свисту»,
с) Сары-шор по р. Кондоме. Об этой кости не удалось записать.
3) Челей составляет самостоятельные волости Кондомско-Елейскую по р.Кухтене близ села Салтонского и Мрасско-Елейскую по р.Мрассу, а также входит в состав частью Карачерской вол. по рр.Кондоме, Кылдашу, Акшине и Ндрапу (Антропу). Про них говорят:
— Челейдиң чери чоқ, састап чабал, «у Челеев земли нет, а если и есть немного, то она хуже болота»; или:
— челтирек черге кар чукпас, челейиң мал чукпас, «на мысу снег не держится, а у Челеев скот не ведется».
4) Четибер образует самостоятельную волость Кондомско-Етиберскую по степи, близ села Салтонского и по рр. Кондоме, Ндрапу, Мундумашу. Про них говорят:
— четти апшақ черези чалакшан чери чок четибер, то есть, у «Четиберов, споривших о шкурах семи медведей, земли нет».
5) Карга образует самостоятельную волость по Мрассу при устье р. Анзаса и частью входит в состав Кондомско-Елейской волости по р. Мунже.
О них не записано.
6) Кызыл кая (Красная гора) — по р. Мрассу около устья р.Кобырзу составляют Кызыльскую волость. Про эту кость говорят:
— Кызыл ет талажып таш аразына кысталышканар, то-есть, «споря о красном мясе, стеснились между камней».
7) Тайаш — образует особую волость по р. Пызасу, именуемую у администраторов сибирских Мрасско-Изушерскою. Не знаю, насколько заслуживает вероятия объяснение Чолышманского миссионера, телеута о. Михаила Чивалкова, происхождения этой кости, но я его приведу. По мнению о. Чивалкова Таяш переделано из таяк — бадожок, то-есть, деревянное подобие penisa, игравшее такую важную роль у телеутов Бачатских и Чумышских во время камлания с березой Ульгену. Таяш это собственно кость (качоган по-телеутски), то есть «блядун», а коеш (вероятно, олицетворение развратного человека), за распутство был заброшен на седьмое небо камом Кадылбашем (это тот самый знаменитый кам, который улетел из огня, когда кто-то захотел сжечь всех камов). Отец Михаил высказал уверенность, что Таяш сӧӧк есть в сущности Тонгул сӧӧк. Словом, для меня осталось все не выясненным относительно Таяш сӧӧка и еще другого — Ӱзӱт шор, по-видимому, обитающего тут же; я заметил только, что принадлежащие к этим костям инородцы стараются скрывать настоящее название своего сӧӧка и называются другим, чужим. Про Тайашей говорят:
— кызыл ет талажып таш аразына тарагаш, «споривши о красном мясе, рассеялись между камнями».
8) Себи (русск. цепь) — обитают в волостях Кондомско-Бежбояковской
и Кондомско-Барсоятской по р.Кондоме, ниже устья Тӧлбеса. Один зверопромышленник набрел в Черни на женщину с двумя детьми, которая с испугу забилась под колодину. Зверопромышленник привел женщину в
свой дом, чтобы она не убежала, привязал ее на цепь.
— Септи себилер сепке чадып симирген, «сидевши на цепи, отжирели».
— Курең себизи чадык тапкан! «эй, ты, буреха, сорвавшаяся с цепи и найденная под колодой!».
9) Кый — самостоятельная волость по р. Кыйзасу, притоку Мрассу.
Кыйыкчын чугузун талажып кечим алтына кирген, «споривши о перьях орла, забились под кичим» (кожа поверх потника, при седлании коня).
Как я сказал выше, все члены одного сӧӧка считаются родственниками и на этом основании в супружество между собою не вступают. Но есть сӧӧки, которые считаются и между собою родственными, и в таком случае члены этих сӧӧков также кыс алышпас, между собою не женятся; таковы, например, родственные сӧӧки; Калар и Челей, Кара шор и Ӱзӱт-шор.
…Про каждый сӧӧк народом сложены шуточные или оскорбительные, бранные характеристики, и не одна, не две, а по нескольку; но как я заметил выше, добродушные инородцы не охотно их сообщали, не желая оскорблять тот или другой род, а тем более не желая сообщать о себе нелестные характеристики. Смысл некоторых из них затерялся, и предание не сохранило их объяснения, но нет сомнения, вызваны эти характеристики теми же предлогами, по которым они существуют и у нас для различных губерний или областей; у нас говорят: «сибиряк — соленые уши», «Тюменцы — корчажники» или «горшечники», «Тоболяки — язевики», «Томичи — оленичи» или «бакланы» и т.д. На Кондоме мне назвали еще сӧӧк — Кабын-ал может быть, мой толмач не разобрал, что ему говорили, и переврал, но о. Василий Вербицкий утверждает, что такого сӧӧка нет, а Кабын-ал есть улус Подкатунский, стоящий на правом берегу Кондомы, верстах в восьми от улуса Кузедеевского. Про обитателей этого улуса говорят:
Алыг Кабын-ал кызыл таш кучактаган курсагы кӧйген. Паланың мизиң шыгара паскан, « дураки Катунцы! Красный камень взяли в охапку и сожгли себе брюхо, а у дитя мозг выдавляли».
Поводом к этой насмешке послужило следующее предание. «В местности, где стоит Подкатунский улус, рос богатырь, но дураковатый. Это-то сочетание в богатыре силы с глупостью и заставило подкатунцев порешить богатыря, для чего они придумали следующее: на утесе горы Кадын (залежи жернового песчаника) они раскалили большой камень, а отец богатыря и говорит: «Ну, милый сын, пойди, встань на берегу реки и смотри на утес. Мы оттуда будем гнать красного оленя, а ты его хватай и держи до моего прихода. Раскалившийся камень полетел с утеса Кадына, а богатырь его схватил. Камень прожигает его богатырское сердце, но он говорит сам себе: «Пусть всего меня изожжешь, а уж я тебя не выпущу, пока не придет батюшка. И действительно, не выпустил, но за то и поплатился жизнью».
А. В. Адрианов,
«Шорский сборник», Кемерово, 1994 год.
«Очерки Северо-Западной Монголии», вып. 2, ч. 2, 1883 год.
