Современные шорцы — немногочисленный тюркоязычный народ, живущий в бассейнах трех рек: Кондомы, Мрассу и верховьев Томи, в Южной Сибири, в центре индустриального Кузбасса. Их предки славились кузнечным ремеслом: добывали железную руду, в кустарных доменных печах плавили сталь, изготовляли различные изделия из нее, обменивали их на продукты сельского хозяйства у степных соседей, платили дань ханам-завоевателям. Наряду с этим занимались скотоводством, мотыжным земледелием, а позже и плужным, особенно в долинах реки Кондомы, т.е. в полустепной и степной частях Шории. В начале XVII века русские казаки встретились с шорскими племенами в районе нынешнего города Новокузнецка, обложили их данью. Почти до середины XVIII века шорцы платили дань русскому царю, джунгарскому хану, иногда и киргизскому ажо, изделиями из стали, пушниной и хлебом.
С начала XVIII века русские казаки назвали шорцев кузнецкими татарами. Об этом имеются многочисленные исторические сведения. В «Описании Сибирского царства», 1787 г., историк Миллер пишет: «Живут они (кузнецкие татары) в тех местах, где реки Кондома и Мраза с Томью-рекой соединяются. Сии татары были прозваны кузнецкими, потому что железную руду плавят и из выплавленного железа делают всякую домашнюю посуду и принадлежащие к звериному промыслу орудия».
В XIX веке царским указом шорским кузнецам было запрещено производство стали. Была потеряна одна из самых ведущих отраслей производства. Перестала развиваться «техническая» мысль. Народ обеднел интеллектуально и материально. Дань приходилось платить исключительно пушниной. От хищнического истребления животных горная тайга сильно оскудела, люди нищали.
Память о былом ремесле навечно закрепилась в названиях городов и всего региона. Как бы в честь шорских кузнецов еще в начале XVII века был назвал город Кузнецк, ныне Новокузнецк, много позже другой город — Ленинск-Кузнецкий, Кузнецкий угольный бассейн — Кузбасс.
Во второй половине XIX века крупные изменения произошли и в социальной жизни. После отмены крепостного права в России бурно развивается буржуазия в Сибири. Из числа зажиточных шорцев вырастают шорские купцы-ростовщики, например, братья Тотышевы. В селе Мыски Федор Степанович Тотышев становится купцом первой гильдии, а в селе Осинники (Тагдагал) Алексей Иванович Куртегешев получает звание купца второй гильдии. Шорские торговцы появляются в Кузнецке, в ряде населенных пунктов Горной Шории.
Народ живет под тройным гнетом: его грабят царское правительство, русские купцы и шорские купцы-ростовщики.
В это время ростовщический капитал находится в стадии первоначального накопления, превращает вчерашнего шорца-крестьянина, охотника, скотовода — в буржуазного дельца, круто ломает характер, в целом весь социальный строй.
В процессе капитализации шорского народа большую роль сыграла золотая лихорадка. По всему краю были построены шахты, орты, оснащенные самыми современными для того времени техническими и промышленными средствами добычи золота. В Горную Шорню хлынул большой приток рабочих.
Коренное население края испытывало двоякое влияние: русской буржуазии и русского пролетариата. Буржуазия ломала вековые традиции, нравственные идеалы, лишала опоры и надежды на лучшее будущее. Русский пролетариат распространял демократические взгляды на социальную и общественную жизнь.
В конце XIX века сильное воздействие стали оказывать русские народники, в особенности Н.И. Наумов, выступивший со своими рассказами и повестями о жизни горных шорцев в защиту их от разного рода капиталистических элементов. Одновременно на сознание шорского народа ощутимо влияют большевики. Благодаря пропагандистам марксизма ряд шорцев в начале нашего столетия вступил в члены коммунистической партии. В числе первых коммунистов был Федор Николаевич Токмашев, секретарь райкома партии шорского (кондомского) национального района.
Во второй половине XIX века качественные изменения произошли и в духовной жизни шорского крестьянства. Алтайская духовная миссия, утвержденная в 1828 году, начала свою деятельность на Алтае с 1830 года и к концу XIX века успела христианизировать почти все население Горной Шорни. Представители миссии открывают начальные школы. В северной Шории, в селе Кузедеево, работала одна школа, учителем был миссионер В.И. Вербицкий; на Алтае, в селе Улала (ныне Горно-Алтайск) — другая, более организованная и крупная, чем в Кузедееве. В этих школах учились и дети «алтайских инородцев».
Лучшие выпускники улалинской начальной церковной школы отправлялись в казанскую духовную семинарию. Перед Октябрьской революцией в Горной Шории были десятки выпускников начальных религиозных школ, семинарий, особенно Бийского катехизаторского училища. В середине 80-х годов в числе казанских семинаристов оказался шорец И.М. Штыгашев, автор первой автобиографической повести на русском языке, первого стихотворения на шорском языке.
Русская духовная миссия сыграла двойную роль. С одной стороны, борясь с шаманизмом, боролась и с народными обрядами, народным поэтическим творчеством, насаждала религиозную мораль, уничтожая живое и творческое начало в жизни народа, обращала его к средневековому прошлому. С другой стороны, через сеть школ приобщала молодежь к грамоте, знакомила с азами естественных наук и произведениями светского искусства. Нередко она невольно становилась посредницей между духовенством и светской культурой. Выпускники училищ и семинарий сами находили дорогу в светский мир, читали произведения классиков мировой и русской литературы.
Алтайская духовная миссия не успела полностью овладеть умами ни народа в целом, ни своих собственных питомцев. Многие выпускники Бийского катехизаторского училища впоследствии вступили в ряды коммунистической партии, например, Яков и Федор Кузьмичи Тельгерековы, Михаил Васильевич Чудояков. Ф.К. Тельгереков был первым председателем Горно-Шорского национального района, а Я.К. Тельгереков — автором школьного учебника на шорском языке. М.В. Чудояков заведовал отделом национальных школ г. Кузнецка, потом был директором первой средней школы в селе Мыски — центре Горно-Шорского национального района.
В годы первой мировой войны всю трудоспособную часть мужского населения Горной Шории мобилизовали на золотые прииски. Из их числа наиболее здоровых и молодых шорцев отобрали и отправили на западный фронт строить оборонительные сооружения и военные объекты. Шорский батальон долгое время находился в городе Гомель. Некоторые молодые шорцы добровольно ушли на фронт, на передовые позиции.
Многие шорцы вернулись домой после февральской революции с новыми настроениями, вобрав в себя демократические и революционные идеи. Они оказали сильное идейное влияние на все шорское население. В числе рабочих Кузбасса, восставших против капитализма, были шорцы. В годы борьбы с колчаковщиной в Сибири они участвовали в партизанской войне. Одним из организаторов большевистского подполья в городе Славгороде был учитель Ф.К. Тельгереков. Шорский народ жил общими интересами с пролетариатом России.
По статистическим данным в 1900 году грамотные шорцы составляли всего один процент. «Шорский букварь для инородцев восточной половины Кузнецкого округа» был написан шорским миссионером И.М. Штыгашевым и издан в Казани в 1885 году. В эти же годы вышло несколько книг религиозного содержания: «Священная история на шорском языке», Казань, 1883 г., «Указание пути в царствие небесное на шорском наречии», Казань, 1884 г. Примечателен «Словарь алтайского и аладагского наречий шорского языка» В.И. Вербицкого, Казань, 1887 г. По словам И.М. Штыгашева, над словарем В.И. Вербицкий работал вместе с ним, Штыгашевым. Под аладагским наречием подразумевается шорский язык — от Кузнецкого Алатау. Из ранних изданий книг на шорском языке следует указать на «Образцы народной литературы тюркских племен, живущих в Южной Сибири и Джунгарской степи». В.В. Радлов в ней опубликовал восемь произведений шорского героического эпоса.
К сказанному следует добавить, что названия двух шорских родов Аба и Четтивер встречаются в древнетюркских письменных памятниках. Эти роды занимают одно из ведущих мест в древнетюркских государственных образованиях. Отсюда вытекают два вывода: 1) многие шорские племена восходят к древним тюркам Южной Сибири; 2) древние предки шорских племен были приобщены к древнетюркской цивилизации, были грамотны. Богатыри шорского эпоса умеют читать и писать; грамотны боги и богини. Богатыри пишут письма друг другу, читают громко письма небожителей, из книг судьбы девицы узнают о своих нареченных, а богатыри — о своих суженых.
Наиболее крупные произведения шорского героического эпоса, в которых разработана тема борьбы богатырей против уплаты дани ханам-завоевателям: «Кан Кес», «Кан Арго печелиг Кан Мерген», «Ай-Маныс», «Ай-Толай», «Алтын-Сырык».
Подчеркивается нечеловеческая жестокость хана. В поэме «…Кан Мерген» говорится: «Из их спины ремень в четыре пальца шириною выдирали». Жестокому хану-захватчику и сборщику дани противопоставляется народный герой-освободитель. После победы над ханом Кара Мюкю богатырь Кан Мерген объявляет: «В нашем поколении (тӧле) вовек дани не брали. Как прежде ханами будучи (вы) жили, так и теперь в ваши земли отправившись, царствуйте!»
В поэмах «…Кан Мерген», «Ай-Маныс» и в других вместе с изображением борьбы богатырей против уплаты дани злым ханам особое внимание обращается на поведение чиновников, приемщиков дани, ханских послов, слуг и т.д. Все они показаны жестокими и наглыми грабителями народа, лично заинтересованными в сборе дани от покорных племен и народов.
В поэме «Ай-Толай» данники во главе с богатырем Ай-Толаем и его побратимом с оружием в руках восстают против сборщиков дани. Высоко оцениваются действия сестры героя — вдохновительницы и руководительницы.
Сорок богатырей натягивают тетиву одного общего гигантского лука, пускают одну всесокрушающую символическую стрелу. В объединенном выступлении против социального и иноземного врага заключается несокрушимая сила — такова общая идея поэмы. Это высокое достижение народной идеологии. Так могут мыслить представители зрелого коллектива людей, составляющих сложную систему общественной жизни.
Социальная направленность шорского фольклора получает свое дальнейшее развитие в произведениях, широко использующих средства сказочной сатиры. К ним относится поэма «Алтын Тайчи», записанная от современного шорского сказителя С.Д. Поучннова в поселке Каз Таштагольского района Кемеровской области в 1978 году А.И. Чудояковым.
Творцы поэмы едко смеются над ханом, двумя его зятьями и дочерьми хана Алтын Кастрыка, над их невежеством, чванством, хвастливостью, лицемерием, трусостью, моральной низостью, праздностью.
Социальное зло рассматривается с позиций народных нравственных идеалов. Изображением его выражается борьба за моральную стойкость, гуманизм, народное понимание истинного добра и справедливости. Высказывается мысль о том, что ханская власть, охраняемая мечом, закрывает человеку дорогу в будущее, оборачивается злом для самого аппарата насилия, разлагает его изнутри.
В таких произведениях, как поэмы «Алтын Сом», «Казыр-Тоо», «Алтын-Кылыш» и других, человек раскрывается со стороны внутренних переживаний. Это чувство верности невест своим женихам, возникновение любви между мужчиной и женщиной, попытка молодых людей выступить против традиционных правил женитьбы, сломать сопротивление хранителей устаревших народных обычаев. Свою любовь пытается отстоять персонаж поэмы «Алтын Кылыш», сын мудрого Каткан Чула, но терпит неудачу. В поэме «Алтын Сом» принимается компромиссное решение. Богатырь Алтын Сом женится на своей суженой и в то же время приводит домой ту, которую встретил и полюбил на пути к нареченной.
В первой группе эпических произведений разрабатываются эстетические категории героического, возвышенного и безобразного, во второй — категории сатирического, в третьей — намечается переход к трагическому. Но так, как, например, в казахской романтической поэме «Козы-Кортеш и Баян Слу», эта категория еще не освоена.
Неоценимо велико значение произведений героического эпоса шорского народа. Воспевая подвиги героев, народ воспитывал молодежь в духе ненависти к угнетателям, поднимал самосознание, сеял дух свободы.
Кроме огромного количества эпических памятников, шорский фольклор богат народной песенной лирикой, состоящей из нескольких жанров: «сарын», или «ырын», — собственно песни, «такпак» — короткие песенки, «тандар» — плясовые задорные песенки, «айтысы» — импровизированные песни-диалоги между юношей и девушкой; песни балладного типа, исторические, свадебные и т.п.
Шорские протяжные песни наполнены любовью к родному краю, природе Горной Шорни, близким родственникам, чувством тоски и грусти шорца, оказавшегося за пределами своей родины, родного очага. В них отражена тяжелая жизнь шорца-охотника, задавленного непосильной данью, стремящегося к свободе от социального гнета. Главная тема коротких песенок — любовь и дружба, тоска и разлука, несчастная любовь. В плясовых высмеивается лень, склонность к обжорству и т.д. Это и жанр социальной сатиры, клеймящий жадность купцов-ростовщиков и их стяжательство. В народных песнях поется не о мифических — богатырях, а конкретных жителях Горной Шории. Оставался один шаг к индивидуальному творчеству. В середине 80-х годов XIX века это сделал один из шорских миссионеров И.М. Штыгашев. К поэтическому творчеству он шел сложным путем, испытал огромное идейное, нравственное, мировоззренческое и эстетическое влияние со стороны алтайских миссионеров, русского духовенства в целом.
Повесть «Поступление в училище и продолжение учения шорца (алтайца) Ивана Матвеевича Штыгашева» (Казань, 1885 г.) он написал в жанре, близком к житиям, повернутом в сторону средневековой древнерусской литературы. Автор повествует о своем поступлении в миссионерское училище и казанскую духовную семинарию, приобщении к православной христианской религии, выходе из тьмы невежества,
исходящей от шорских шаманистов, облагораживающем влиянии алтайской духовной миссии и православной религии, а также о своем чувствительном сердце, своих духовных качествах истинного христианина.
Повесть насыщена заботами о христианизации всего шорского населения. На основе «братства» православной веры решаются проблемы интернационального союза единоверцев. Этим союзом автоматически снимаются все проблемы многонационального братства.
Мысли и переживания автора повести отражают духовную жизнь тех молодых людей, которые вступали в новый для них мир верующих. Искренность, простота и достоверность фактов, изложенных в повести, сильно действуют на читателя. Однако мысли автора вертятся вокруг небольшого круга вопросов, прежде всего христианизации шорцев — всеобщего братства христиан.
Автор не ставит своей целью изобразить светскую жизнь, но, рассказывая о себе, об отце, матери, братьях, родственниках, о своем путешествии из Матура (Хакасия) в северную Шорию, в село Кузедеево, а потом на Алтай, в Улалу, оттуда в Казань, знакомит с трудовой жизнью односельчан, шорских племен, вообще с жизнью населения южной Сибири.
И.М. Штыгашев стоит за трудовую жизнь и трудовое воспитание молодежи. Особо он отмечает приобщение к труду всех учащихся кузедеевской и улалинской школ. Несмотря на учение, они не были оторваны от труда, работали на поле. Автор несколько раз возвращается к рассказу о своей трудовой деятельности, говорит о шорских крестьянах-хлебопашцах, истинных тружениках полей.
С грустью, гневом и негодованием он пишет о продаже шорским крестьянам спиртных напитков русскими торговцами, о дурном влиянии на мораль шорского населения. Одновременно он выступает проповедником высокой русской культуры, но, к сожалению, не самой сильной ее стороны — религиозной.
Повесть заканчивается большим стихотворением, написанном на шорском языке, и изложением его содержания на русском. Если повесть написана под большим воздействием церковной книжной литературы, то стихотворение — под влиянием фольклора родного народа. Заметна параллелистическая конструкция стихотворных строк, попытка добиться начальной рифмы и аллитерации. И.М. Штыгашеву незнакомы силлабика и силлабо-тоническая система стихосложения. Количество слогов в стихотворных строках не учитывается. Оно колеблется от семи до одиннадцати. Рифма слабая, нередко случайная. Стопы не соблюдаются. Однако почерк твердый, мысли и чувства изложены четко. Автор достигает единства и целостности стихотворения логикой выражения сквозной мысли.
Стихотворение напоминает народные причитания по усопшим. В нем выражено горе автора об умершем друге, казанском семинаристе-алтайце Моисее, и о смерти родного брата Иосифа. О своем горе И.М. Штыгашев может сказать сильно. Его слова правдивы, передают искреннюю скорбь поэта, потому они действенны.
Повесть и стихотворение созданы талантливым автором, человеком сильным в чувствах и мыслях, рано созревшим. Если бы была написана только повесть, то можно было подумать о сильном вмешательстве редактора, но перед нами есть еще стихотворение, написанное на шорском языке. Шорский текст едва ли подвергался большой редакторской правке, потому что наверняка родным языком И.М. Штыгашев владел лучше, чем другие. Шорский текст говорит о его поэтической одаренности.
Современные шорские читатели высоко ценят повесть И.М. Штыгашева. В свое время высокую оценку ей дал и шорский народный поэт С.С. Торбоков.
Андрей Ильич Чудояков, кандидат филологических наук
Картина Вадима Бекренева
